Л.Л. Кофанов

доктор юридических наук, Институт всеобщей истории РАН

(Москва)

ХАРАКТЕР СОБСТВЕННОСТИ И ВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕМ РИМЕ И В НОВОМ ГРАЖДАНСКОМ И ЗЕМЕЛЬНОМ

ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ  РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Новый Гражданский кодекс РФ, возвращаясь к неко­торым классическим традициям, закрепил ряд оснований возникновения права собственности, почти текстуально воспроизводящих положения, признанные в римском част­ном праве. Так, уже в самом начале второго раздела Общей части ГК РФ дается определение права собственности: «Собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения своим имуществом» (ч.1 ст.209). Учитывая, что пользование в российском праве понимается расшири­тельно, т.е. как пользование и извлечение доходов (ст.136), можно сказать, что данное определение содержания права собственности аналогично знаменитому римскому uti, frui, habere, possidereа. Здесь же дается пояснение в отношении земельной собственности (ч.3 ст.209): «Владение, пользо­вание и распоряжение землей и другими природными ре­сурсами в той мере, в какой их оборот допускается законом (ст.129), осуществляются их собственником свободно, если это не наносит ущерба окружающей среде и не нарушает прав и законных интересов других лиц».

Не менее важен институт пожизненного и постоян­ного владения земельным участком (ст.264-270; 287). Представляется, что подобного рода ограниченные вещные права наиболее оптимальным образом защищают прежде всего интересы непосредственного производителя, отличая его от простого арендатора, связанного с собственником (в наших реальных условиях главным образом государства и муниципальной власти) обязательственным, а не вещным равом. Следовательно, вещные права таких владельцев не зависят от смены собственника, что делает их положение гораздо более стабильным.

К сожалению, институты пожизненного и постоянного владения земельным участком подверглись серьезным огра­ничениям в новом Земельном кодексе РФ (ч. 2-5 ст. 20, ч. 1-3 ст. 21), который подталкивает такого рода владельцев к приобретению своих участков в собственность и запрещает впредь передавать землю на подобных правах. С другой стороны, Земельный кодекс РФ основной акцент делает в будущем на аренду земельных участков (ст. 22), что неми­нуемо приведет к возникновению категории мелких, зави­симых от собственника арендаторов земли. Как отмечают комментаторы ст. 20 ЗК РФ, «...право постоянного (бес­срочного) пользования с момента его появления вызывает многочисленные споры»2. Думается, что столь однозначное сведение на нет этих ограниченных вещных прав на землю, служивших как бы буфером, средним звеном, между собс­твенником и земледельцем, в будущем не уменьшит, а еще более увеличит споры и противоречия между собственни­ком и несобственником.

К такому выводу позволяет прийти обращение к истории земельных отношений в Древнем Риме, начиная с эпохи Законов XII таблиц. Многие ученые-юристы признают, что именно в XII таблицах был впервые сформулирован, с одной стороны, принцип неприкосновенности частной собственности, с другой - принцип свободы ее отчужде­ния3. Конечно, и то и другое имело место в децемвиральном праве. Вместе с тем следует отметить, что о существовании частной собственности в период децимвиров вообще можно говорить с известной долей условности, по крайней мере не в современном и даже не в классическом римском понима­нии. Ведь использование собственности в архаический пе­риод отнюдь не было свободным. Как справедливо отметила Е.М. Штаерман, контроль общества за правильным исполь­зованием частной собственности был достаточно строгим не только в архаическом, но даже и позднереспубликанском Риме4.

Первоначально существование всякого права на вещь было обусловлено добросовестностью и правильностью распоряжения ею со стороны собственника. В этом смысле весьма показателен рассказ Валерия Максима о зарезанном пахотном быке, когда собственник быка был казнен лишь за то, что использовал его в пищу, т.е. не по прямому назначе­нию (Vol. Мах. VIII. 1.8). Варрон и Колумелла также указы­вают, что убийство пахотного быка расценивалось в арха­ическом Риме как уголовное преступление (crimen — Varr. De re rus. II. 5. 4; Colum. De re rus. VI. praef. 7), грозившее преступнику смертной казнью. Известно, что собственник мог лишиться своей вещи при недолжном обращении с нею. Точно так же подвергались осуждению к штрафу те собс­твенники, которые недобросовестно обрабатывали свои зе­мельные участки (Cell. IV. 12. 1-2). Наконец, хорошо извес­тен децемвиральный закон, лишающий расточителя права распоряжаться своей собственностью (Ulp. D.27.10.1 pr.).

Некоторые современные романисты подчеркивают, что в эпоху Законов XII таблиц частная собственность еще мало чем отличалась от владения общественным имуществом и коллективные формы собственности с принципами уравни­тельности и земельными переделами еще сохраняли свое приоритетное значение5.

Однако обратимся непосредственно к терминологии децемвирального законодательства. Разумеется, здесь не встретишь ни термина dominium, ни тем более термина proprietas. Хотя некоторые ученые полагают, что появление слова dominus - «господин», «собственник», «хозяин» - относится все же к архаической эпохе6.

Особый интерес представляет институт приобрета­тельной и погасительной давности владения сельскими сервитутами. Из текстов классических юристов7 ясно, что в I-III вв. н.э. usucapio приводило к возникновению права собственности на вещь. Несомненно, именно так и было в классическом праве, однако в отношении архаического права подобная трактовка вызывает некоторые сомнения. Следует отметить, что многие современные историки права убеждены, что usucapio приводило к праву собствен­ности (dominium ex iure Quiritium) и в период Законов XII таблиц8. Но как тогда объяснить тот факт, что, как пишет Фест, частные и общественные земли, захваченные и удер­живаемые посредством usus в частном владении, вплоть до аграрного закона 111 г. до н.э., так и не становились частной собственностью, но назывались possessiones. Понятно, что такие земли, а их в ранний период было большинство (late patentes - пишет Фест), сохраняли свой статус владений в соответствии с законами, по которым цензор и сенат каждые пять лет возобновляли договоры о частных владениях на ager publicus9. Речь идет о земельных владениях, захваченных и удерживаемых в частном пользовании (usu). Право на такие земли у частных владельцев возникало лишь по истечении двухгодичного срока пользования ими, и не ранее. Тут дейс­твовало то же самое правило, что и в применении usucapio в отношении жены: она оказывалась in iure alieno лишь по истечении полного года, и прерывание давности владения ею в соответствии с ius trinoctii лишало мужа власти над женой. Точно так же правовое основание к владению зем­лей возникало лишь по истечении двух лет беспрерывного пользования ею, до этого момента можно говорить лишь о добросовестности намерений владельца - bona fides.

В связи с этим следует вспомнить существовавшее в классическом праве деление владения на iusta и iniusta possessio10. Необходимо учитывать, что в классическом пра­ве это деление в известной мере утратило свое первоначальное значение, на что давно обратили внимание современные юристы11. Дело в том, что в классическом праве уже была выработана теория частной собственности на землю, и ин­ституты владения и usucapio были приспособлены под эту новую систему. Если же обратиться к архаическому праву. где вообще не оформились понятия dominium и proprietas, то именно там мы находим iusta possessio или iura possessionum для обозначения защищаемого законом давностного владе­ния на ager publicus12. Именно этим, возможно, объясняется существование в классическом праве понятий possessio civilis и civiliter possidere, употреблявшихся для того, что­бы подчеркнуть различие между защищаемым законом владением гражданина и не имеющим таковой защиты естественным владением раба13. Здесь могут возразить, что civilis possessio может означать лишь «владение граждани­на», однако в Дигестах встречается и выражение civili iure possidere, что нельзя перевести иначе, как «владеть на осно­вании цивильного права»14.

В речи «В защиту Ценимы» Цицерон достаточно ясно объясняет суть этого древнего ius possessions. Надо сказать, что вообще в этой речи Цицерон строит свою аргументацию на нормах именно древнего права, в частности на Законе XII таблиц о праве приобретательной давности на землю (Cic. Pro Caec. 54). Особенно часто он обращается к праву владе­ния (ius possessionis)15, подчеркивая, в частности, что «... пра­ва межи, владений и сервитутов проведения воды и прохода были самым тщательнейшим образом описаны предками»16. Раскрывая содержание древних iura possessionum на землю, он пишет об отличии их от земельной собственности, пере­данной по завещанию (Cic. Pro Caec. 74).

Цицерон подчеркивает особую роль закона, цивильного права, действующего при usucapio fundi. Ведь по Закону XII таблиц оккупированные общественные земли не станови­лись наследственной вотчиной частных владельцев. По всей видимости, именно на эти законы ссылался в 410г. до н.э. плебейский трибун Марк Менений, требуя отобрать у не­законных хозяев владение общественной землей17. Аппиан рассказывает, что хотя во II в. до н.э. частные владения на общественном поле, захваченные богачами, все еще оста­вались в собственности государства и могли подвергаться переделу18, однако в результате длительного частного поль­зования (Арр. ВС. I. 8) земли эти уже стали передавать по наследству, продавать, отдавать в залог и т.д. (Арр. ВС. I. 10). По словам Аппиана, именно эта юридическая проблема частных владений на ager publicus была, начиная с первой сецессии плебеев в 494 г. до н.э., основной причиной смут и противоречий между римским сенатом и народом (Арр. ВС. I. 1). Вполне возможно, что это противоречие еще более углубилось благодаря серьезным различиям между цивиль­ным правом Законов XII таблиц, утвержденным народом, и бурно развивающимся преторским правом, где iusta и inusta possessio постепенно уступили место possessio bonae fidei и malae fidei. He случайно Ливии, также знакомый с институ­том ius possessions (Liv. XL. 17. 5), иногда пользуется вы­ражением «законное наследственное владение» (hereditaria ас iusta possessione — Liv. XXXII. 10. 4). В связи с этим не­обходимо вспомнить о неотчуждаемости частных наделов, ассигнируемых для римских колонистов на ager publicus no законам II-1 вв. до н.э. о выведении колоний. Так, известно, что подобные законы Гракхов, Корнелия Суллы и законо­проект Сервилия Рулла запрещали отчуждать наследствен­ные наделы колонистов. Впервые лишь Цезарь ограничил неотчуждаемость наделов колонистов двадцатью годами19.

Таким образом, в архаическом праве XII таблиц добросо­вестное владение оккупированным ager publicus в течение двух лет вело к превращению фактического незаконного владения (iniusta possessio) во владение законное (iusta possessio). Лишь в конце II в. до н.э. законом Минуция 121г. до н.э. была отменена неотчуждаемость этих земель20. Более того, знаменитый аграрный закон 111 г. до н.э., принадле­жавший, видимо, плебейскому трибуну Спурию Торию, не только утвердил свободу продажи этих участков, но и запре­тил подвергать эти земли дальнейшему переделу21.

Поскольку право отчуждения и наследования частных владений на италийском ager publicus, а также запрет пере­дела этих земель были утверждены законами лишь в конце II в. до н.э., то из этого со всей очевидностью следует, что в более ранний период, а тем более в эпоху XII таблиц usucapio не приводило к полной частной собственности, но давало лишь право частной принадлежности (ius possessionis). Попытаемся выяснить, что могло входить в понятие iura possessionum в приложении к эпохе XII таблиц. Аграрный закон 111 г. до н.э. использует знаменитую традиционную формулу для обозначения всей полноты собственнических прав частного владельца - uti, frui, habere, possidere22.

Следует отметить, что даже в классическом праве любой римлянин, который имеет законное владение (iusta possessio) и владеет на законном основании (possidere civiliter), подоб­но собственнику вполне может назвать вещь своей, в связи с чем процитируем весьма известный отрывок из Павла и Ульпиана:

«11. Законно владеет тот, кто владеет по распоряжению претора.

12. Ясно, что тот, кто имеет узуфрукт, владеет естествен­ным образом. Proprietas23 не имеет ничего общего с владе­нием, и поэтому не отказывают в интердикте "Uti possidetis" тому, кто начинает виндицировать вещь, ведь очевидно, что не отказался от владения тот, кто виндицировал вещь»24.

В данном тексте собственник, виндикатор вещи, т.е. тот, кто называет ее своей, связывается с «законным вла­дением», т.е. владением, обеспеченным правовой защитой (auctore praetore). Следовательно, законное владение может защищаться виндикационным иском. Более того, Гай прямо пишет, что не только собственность, но и право узуфрукта на вещь давало возможность защищаться вещным иском, т.е. утверждать, что «вещь является нашей» (rem nostram esse)25. Те же Павел и Ульпиан подчеркивают, что вещный иск имеют также наследственные арендаторы государс­твенных и муниципальных земель26 и даже краткосрочные арендаторы земли, которые, правда, могут истребовать вещь виндикационным иском лишь в период до истечения срока договора найма27.

Таким образом, римское право собственности эволюци­онировало от законного неотчуждаемого и ненаследуемого владения к квиритскому праву собственности. Рассмотрение архаического iusta possessio подтверждает вывод известного австрийского романиста Макса Казера о том, что характер древнейшего виндикационного иска legis actio sacramento in rem свидетельствует об относительности собственности в архаический период28. Поэтому труднообъяснимой пред­ставляется позиция отечественного исследователя Д.В. Дождева, назвавшего концепцию М. Казера «абсурдной»29. Следует отметить, что Законы XII таблиц уже сделали некоторые первые шаги в направлении этой эволюции. В архаический период право собственности в наиболее пол­ном смысле регулировалось на уровне публичного права (римская и неримская собственность) и на уровне уголов­ного права (законный auctor и вор). В частном же праве еще преобладал жесткий контроль общества за использованием частного владения, за производством доходов от вещи и их распределением. Поэтому в отношении земли и недвижимо­го имущества следует говорить о достаточно развитом поня­тии частной принадлежности, частного обладания вещью. Категория собственности, по-видимому, распространялась лишь на доходы от недвижимого имущества, что выража­лось в понятии familia pecuniaque.

Думается, что приведенные данные по истории развития институтов собственности и владения в Древнем Риме поз­волят современным российским законодателям как мини­мум учесть тысячелетний опыт римского права.